«Может, ты хорошо пишешь картины, но ты не сможешь заработать, как тракторист»

Сулейман Амаев. Фото: Руслан Исаев

«Русская планета» побывала в гостях у художника, первым карандашом которому служил свинцовый стержень

Руслан Исаев

25 сентября, 2014 19:20

6 мин

Талант не зависит ни от места проживания, ни от образованности. Часто выходцы из бедных семей становились известными композиторами, артистами, художниками. К одному из них — художнику Сулейману Амаеву и отправился корреспондент «Русской планеты».

Селение Шатой расположено в живописном Аргунском ущелье, в 50 км к юго-западу от Грозного. Дорога туда, как это часто бывает в горах, зигзагообразной формы. Справа, вдоль ущелья — памятники горской архитектуры, чеченские башни. На горных склонах и гребнях густая растительность. Не доезжая до Шатоя, рядом с трассой несколько родников, возле которых почти всегда останавливается въезжающий в чеченские горы. Вода в родниках ледяная и непередаваемо вкусная.

Сулейман Амаев живет с семьей младшего сына в трехкомнатной квартире на окраине селения Шатой. Несмотря на ранее утро, я застал его перед этюдником — за работой. На подставке стояло неоконченное полотно — лиса и медведь. Животные смотрят друг на друга, но без присущей хищникам агрессии. Только присмотревшись, понимаю, что у обоих отсутствует одна лапа.

– К сожалению, война принесла трагедию и в животный мир. Многие звери подрывались на минах и погибали или получали увечья, — поприветствовав гостя, начал рассказывать о смысле картины Сулейман Амаев. — Получивших такие раны животных тут постоянно замечают. Они жмутся к людям, ожидают облегчения своих мучений. Вот, видишь, несмотря на то, что и медведь и лиса — хищники, они без злобы смотрят друг на друга. Даже с какой-то жалобностью. Их сопереживанию бы научиться людям.

Сулейману Амаеву 76 лет. Рисовать начал раньше, чем ходить. Первым это заметила его мама и всячески, в меру своих возможностей пыталась способствовать развитию его таланта.

– Мама рассказывала, что я, когда ползал, мог вытащить из потухшего очага уголек и им разрисовывать стены, пол. Так в принципе могут делать все дети, но мама первой заметила эту мою тягу к рисованию. Мы тогда жили в Казахстане, в высылке. Средств, чтобы купить цветные карандаши, не было. У моего одноклассника был огрызок красного карандаша. Он мне по ночам снился. Через какое-то время я даже купил за 4 рубля такой же у соседского мальчика. Буханка белого хлеба тогда стоила 5 рублей. Когда карандаш закончился, мама раскатала сковородкой кусочек свинца в тонкий прут. Долгое время он выполнял функцию карандаша. Вместо бумаги использовал этикетки с пустых консервных банок. Рисовал в основном животных: лошадей, коров, — продолжает свой рассказ Сулейман Амаев.

В школе к Сулейману как к начинающему художнику пришло первое признание. Он отправил на районную выставку свои рисунки. В качестве приза подарили холст, кисточки и акварельные краски. С того времени спецпереселенц Амаев стал местной гордостью. Времена были трудные и постигать теорию рисования пришлось самостоятельно. Сейчас Сулейман Амаев лауреат нескольких выставок республиканского значения. Последняя прошла в Грозном и была посвящена Дню мира.

Сулейман Амаев в основном пишет пейзажи. Использует светлые тона. Видимо, из-за того, что в детстве был их лишен. Все стены в доме увешаны картинами. Для традиционного чеченского убранства, в котором до сих пор популярны ковры, это выглядит странно. Волей-неволей гость посматривает на картины, сам не замечая, как втягивается в процесс. Особое место в домашней галерее художника занимает картина — воспоминания из детства. На полотне сельский домик из самана, ограда и небольшой водоем. На лужайке сидит старушка и платком измеряет свой локоть (старинный чеченский метод лечения различных недомоганий, сглаза). Перед ней стоит, опустив голову, захворавший теленок. Неподалеку идут две женщины — жена и племянница Сулеймана, и двое парней — сын и племянник.

– Эта картина — мое воспоминание. Сейчас этого дома нет. Он был разрушен в результате артобстрела российскими военными. Я в нем родился, жил. Оттуда был и выселен во время депортации. Туда же вернулся после 13 лет ссылки. Постарался восстановить по памяти. Это было для меня самым красивым местом, где жили самые дорогие мне люди. Не понимаю, откуда взялось у людей это ожесточение друг против друга.

В молодости, когда Сулейман делал к картине этюды, многие односельчане останавливались и удивленно наблюдали, как молодой чеченец вместо того, чтобы пахать в поле, как все остальные, мажет кисточкой краску на белое полотно. Некоторые, особенно старшие, упрекали его, что занимается непонятной и бесполезной работой. Удивлению людей не было предела, когда они узнали, что он пишет картины просто так, для себя. Один из них посоветовал начинающему художнику выучиться на тракториста, от которого будет польза и людям, и ему самому.

– Может, ты хорошо пишешь картины, но ты не сможешь заработать столько денег, как тракторист, сказал мне этот старик, — с улыбкой вспоминает художник.

У Сулеймана Амаева трое сыновей и две дочери. Два сына и одна из дочерей пошли по его стопам. Дочь работает учителем изобразительного искусства в Шатойской средней школе. Дети пишут картины в различных жанрах. Один из них, Асланбек, вместе с отцом даже организовал совместную выставку. На стене дома среди отцовских работ висит и картина его младшего сына — Алхазура. Молодой художник пока не определился с жанром. На полотне изображена реконструкция обряда похорон у древних чеченцев еще до принятия ислама.

– Меня всегда интересовала история. До нас не дошло точное описание обряда похорон. Но мы точно знаем, что чеченцы и к смерти, и к жизни относились трепетно. Ведь есть у нас «солнечные могильники», куда помещали умирающих или усопших. И я показываю свое видение этого ритуала. В центре действия, среди опечаленных утратой близкого человека мужчин и женщин, стоит языческий предводитель в красном. Именно его ярко-багряным одеянием я хотел показать тупик, в который он вел души этих людей, — рассказывает о своей работе Алхазур Амаев.

У детей самоучки-художника не было шансов не пойти по стопам своего отца Сулеймана. Детство у них ассоциируется с мольбертом, этюдником и запахом масляных и акварельных красок в доме. Сам отец никогда не настаивал на том, чтобы дети занимались рисованием, но и не противился этому. А сейчас к рисованию тянутся и подрастающие внуки.

ТЕГИ

поддержать проект

Для поднятия хорошего настроения, вы можете угостить наших редакторов чашечкой кофе

Маленькая чашка кофе